Омар Хайям

О М А Р Х А Й Я М

Р У Б А И

(перевод: Владимир Державин)

Чтоб до седых волос дожить - есть мудростей не мало, Я смог познать лишь две из них, мне в жизни их хватало, Уж лучше голодать, чем что попало есть, И лучше одному, чем вместе с кем попало. За мгновеньем мгновенье -- и жизнь промелькнет... Пусть весельем мгновение это блеснет! Берегись, ибо жизнь -- это сущность творенья, Как ее проведешь, так она и пройдет. Беспечно не пил никогда я чистого вина, Пока мне чаша горьких бед была не подана. И хлеб в солонку не макал, пока не насыщался Я сердцем собственным своим, сожженным дочерна. О кравчий! Цветы, что в долине пестрели, От знойных лучей за неделю сгорели. Пить будем, тюльпаны весенние рвать, Пока не осыпались и не истлели. Боюсь, что в этот мир мы вновь не попадем, И там своих друзей -- за гробом -- не найдем. Давайте ж пировать в сей миг, пока мы живы. Выть может, миг пройдет -- мы все навек уйдем. Пей с мудрой старостью златоречивой, Пей с юностью улыбчиво красивой. Пей, друг, но не кричи о том, что пьешь, Пей изредка и тайно -- в миг счастливый. На розах блистанье росы новогодней прекрасно, Любимая -- лучшее творенье господне -- прекрасно. Жалеть ли минувшее, бранить ли его мудрецу? Забудем вчерашнее! Ведь наше Сегодня -- прекрасно! Ты сегодня не властен над завтрашним днем, Твои замыслы завтра развеются сном! Ты сегодня живи, если ты не безумен. Ты -- не вечен, как все в этом мире земном. Ты не мечтай перевалить за семь десятков лет, Так пусть же пьяным застает всегда тебя рассвет, Пока из головы твоей не сделали кувшин, Кувшину с чашей дай любви и верности обет. Подыми пиалу и кувшин ты, о свет моих глаз, И кружись на лугу, у ручья в этот радостный час, Ибо многих гончар-небосвод луноликих и стройных Сотни раз превратил в пиалу, и в кувшин -- сотни раз. Вино -- прозрачный рубин, а кувшин -- рудник. Фиал -- это плоть, а вино в нем -- души родник. В хрустальной чаше искрится вино огневое, -- То -- ливень слез, что из крови гроздий возник. Чтоб обмыть мое тело, вина принесите, Изголовье могилы вином оросите. Захотите найти меня в день воскресенья, -- Труп мой в прахе питейного дома ищите. Ты -- творец, и таким, как я есть, -- я тобой сотворен. Я в вино золотое, и в струны, и в песни влюблен. В дни творенья таким ты создать и задумал меня. Так за что же теперь я в геенне гореть обречен? Коль можешь, не тужи о времени бегущем, Не отягчай души ни прошлым, ни грядущим. Сокровища свои потрать, пока ты жив; Ведь все равно в тот мир предстанешь неимущим. Где б ни алел тюльпан и роза ни цвела, Там прежде кровь царей земля в себя впила. И где бы на земле ни выросла фиалка, Знай -- родинкой она красавицы была. Небо! Что сделал я? Что ты терзаешь меня? Ты беготне целый день подвергаешь меня. Город заставишь обегать за черствый кусок, Грязью за чашку воды обливаешь меня. Звездный купол -- не кровля покоя сердец, Не для счастья воздвиг это небо творец. Смерть в любое мгновение мне угрожает. В чем же польза творенья?-- Ответь, наконец! Радуйся! Снова нам праздник отрадный настал! Стол серебром, хрусталем и вином заблистал. На небе месяц поблек, исхудал и согнулся, Будто он сам от пиров непрерывных устал. Пей вино! В нем источник бессмертья и света, В нем -- цветенье весны и минувшие лета. Будь мгновение счастлив средь цветов и друзей, Ибо жизнь заключилась в мгновение это. Будь жизнь тебе хоть в триста лет дана -- Но все равно она обречена, Будь ты халиф или базарный нищий, В конечном счете -- всем одна цена. За завесу тайн людям нет пути, Нам неведом срок в дальний путь идти, Всех один конец ждет нас... Пей вино! Будет сказку мир без конца вести! Гостившие здесь прежде поколенья Дремали в грезах самообольщенья. Садись и пей! Все речи мудрецов - Пустынный прах и ветра дуновенье. Как много нашей крови пролил бессудный этот небосвод, Цветок ли расцветет, -- дохнет он и начисто его сметет. О юноша, не обольщайся цветеньем юности мгновенной, Повеет стужей и бутоны он нераскрытые убьет. Если небо враждою опять не повеет, -- не чудо ли? Не побьет нас камнями, как рассвирепеет, -- не чудо ли? Если кадий, достоинство, честь на вино променяв, Банг у нас в медресе не посеет, -- не чудо ли? Все -- и зло и добро, что людская скрывает природа, Высшей воле подвластно, и здесь не дана нам свобода. Ты вину своих бедствий не сваливай на небосвод, В сто раз хуже, чем твой, подневольный удел небосвода. Не знаю тайны я вращенья небосвода, Лишь за невзгодою меня гнетет невзгода. Смотрю на жизнь свою и вижу: жизнь -- прошла, Что дальше будет? -- Тьма, и нет из тьмы исхода. Этот свод голубой и таз на нем золотой Долго будет кружиться еще над земной суетой. Мы -- незваные гости, -- пришли мы на краткое время, Вслед кому-то -- пришли мы, пред кем-то -- уйдем чередой. Насильник-небосвод над миром вознесен, Узла твоих обид -- знай -- не развяжет он. Он видит -- грудь твоя зияет раной скорби, Второй его прицел -- туда же устремлен. Эй, небосвод неразумный! Хоть властен ты в каждой судьбе -- Ты благородным сердцам не помощник в суровой борьбе. Ты не мужам посылаешь сокровища и жемчуга, А мужеложцам презренным... Честь же и слава тебе! Защитник подлых -- подлый небосвод, Давно стезей неправедной идет. Кто благороден -- подл пред ним сегодня, Кто подл -- сегодня благороден тот. Не убивай меня, небо, в своем опьяненье! Видишь величье мое и твое униженье! Из-за моей нищеты и вседневных скорбей Проклял я сам этой жизни постыдной томленье! Если небо враждует со мной -- я готов в бой, Доброй славы лишен -- я готов на позор любой. Кубок полон рубиноцветным пенным вином... Ты готов ли? Невидимый меч занесен над тобой! Небо! Вечно в сражении ты и в борьбе со мной, Для других ты бальзам, для меня же недуг ты злой. Долгий прожил я век, примириться хотел с тобою, Все напрасно! -- Опять на меня ты идешь войной! Коль есть у тебя скакун твой Бурак, способный достигнуть вечных высот, Не обольщайся тем, что сейчас двухдневное счастье тебе принесет. Небо -- горбатый насильник -- не спит, правым оно и неправым грозит: Сегодня оно разбило кувшин, а завтра и чашу твою разобьет. В чем держится душа моя живая? Меня судьба терзает -- ведьма злая. И пища, что она готовит мне, То -- несоленая, то -- соль сплошная. Доколе дым кумирни прославлять, О рае и об аде толковать? Взгляни на доски судеб, там издревле Написано все то, что должно стать. Судьбу того решили уж давно, Кому в песках кручин плестись дано. Сегодня выдумать предлог нетрудно, А завтра -- будет что предрешено. Если некто, у нас не спросясь, наши судьбы предначертал, Что же зло свое и добро нам с тобою он приписал? Ведь вчерашний день был без нас, как и завтра будет без нас. На каких же счетах все зло он тебе и же присчитал? Скорбеть о скорби будущей доколе? Поверь, не радостна провидцев доля. Будь радостен, не тесен мир для сердца, А изменить судьбу -- не в нашей воле. Опять, как в пору юности моей, Наполню чашу, ибо счастье в ней. Не удивляйтесь, что горчит вино, В нем горечь всех моих минувших дней. Коль есть красавица, вино и чанга звон И берег над ручьем ветвями осенен, Не надо лучшего. Пусть мир зовется адом. И если есть Эдем, поверь, не лучше он! Чуть розы станут чашами с вином, Нарцисс от жажды полнится огнем. Блаженно сердце в том, кто, упоенный, У двери кабака лежит пластом. Расстилатель ковров -- служит ветер весны нам сегодня. Без вина и цветов все миры не нужны нам сегодня. Всею общиной пейте сегодня вино, мудрецы! Кровь лозы и сокровище розы даны нам сегодня. В дни цветения роз свою волю с цепей я спущу И нарушу святой шариат, и святош возмущу. В сонме юных красавиц весны зеленеющий луг Я в тюльпановый ярко-багряный цветник превращу. Мы розы превратим в вино, дадим живой хмельной огонь им, Под стоны чанга, пенье флейт печаль сердечную прогоним. С возлюбленной, чей легок дух, в веселье сердца посидим, Кувшина два иль три вина сквозь тяжкий камень перегоним. До коих пор унижений позор терпеть от низких людей? Доколь гнет столетья сносить, что прежних столетий подлей? Будь радостным, друг, ведь пост миновал и снова праздник настал, Давай же рубиновое вино и чаши скорее налей! Если хочешь покоиться в неге блаженной И у ног своих мир этот видеть надменный, Перейди в мою веру. Учись у меня, -- Пей вино, но не пей эту горечь Вселенной! Повторенье, подражанье -- мира этого дела. Если бы не повторенье, жизнь бы праздником была -- Награждались бы старанья, исполнялись бы желанья, Тень угрозы бесполезной навсегда бы отошла. О мой шах, без певца и пиров, и без чаши вина Для меня нетерпима цветущая, в розах, весна. Лучше рая, бессмертия, гурий, и влаги Кавсара Сад и чаша вина, и красавицы песнь, и струна. Не холоден, не жарок день чудесный, Цветы лугов обрызгал дождь небесный. И соловей поет: -- мы будем пить! Склоняясь к розе смуглой и прелестной Когда фиалки льют благоуханье И веет ветра вешнего дыханье, Мудрец -- кто пьет с возлюбленной вино, Разбив о камень чашу покаянья. Жизнь твою режут острой косой ночи и дни, Но не владычат пусть над тобой ночи и дни! С полною чашей радуйся, пей -- ночи и дни. Смертен ты. Вечной идут чередой ночи и дни. Будь весел эти мгновенья, в которые ты живешь, Люби луноликих красавиц, чей стан с кипарисом схож. Поскольку ты здесь не вечен, старайся стать совершенным И радуйся, если в мире друзей совершенных найдешь. Душа ни тайн Вселенной не познала, Ни отдаленной цели, ни начала. В своем Сегодня радость находи, Ведь не воротишь то, что миновало! Заря рассвета занялась, завеса тьмы разорвалась. Утешься утренним вином, от скорби черной отвратясь! Пей, друг, сейчас! И после нас заря займется много раз, Но не увидим мы ее, во тьму навеки погрузясь. Хайям, судьба сама бы устыдилась Того, чья грудь тщетою сокрушилась. Так пей под чанг вино из полной чаши, Пока о камень чаша не разбилась. Друзья, дадим обет быть вместе в этот час, В веселье на печаль совместно ополчась, И сядем пить вино сегодня до рассвета! Придет иной рассвет, когда не будет нас. Где сонмы пировавших здесь до нас? Где розы алых уст, нарциссы глаз? Спеши, покамест плоть не стала прахом, Как прах твой плотью раньше был сто раз. Строителя увидел я, что возводил жилье, Ногами глину он топтал и унижал ее. А глина молвила ему: "Полегче! Близок час - Получит столько же пинков и естество твое!" Росток мой -- от воды небытия, От пламени скорбей -- душа моя. Как ветер, я кружу, ищу по свету -- Где прах, в который превратился я. Не буду часа ждать, когда умру, Когда пойду на глину гончару, Пока еще не стал я сам кувшином, Кувшин вина я выпью поутру. Когда твой светлый дух покинет тело, Иной хозяин в дом твой вступит смело. Но не узнать ему, что стало с тем, Что жизнью, страстью, мыслью пламенело. Шел в кабак я, тепля в сердце веру чистую одну, Что зуннаром светлых магов там свой стан я затяну. Там я так вином упился, что служитель харабата Выбросил мои пожитки, после вымыл майхану. Пока медресе и мечети во прах не падут, Дела мудрецов каландаров на лад не пойдут. Покамест неверием вера, и верой неверье не станут, Поверь мне, средь божьих рабов мусульман не найдут. Друг, твое вино питает существо мое живое, Лик твой нежный мне сияет, словно солнце заревое. Встань и дай мне на мгновенье замереть у ног твоих, Смерть у ног твоих мне лучше сотни жизней старца Ноя. Пусть эта пиала кипит, сверкает Живым вином, что жизнь преображает. Дай чашу! Все известно, что нас ждет. Спеши! Ведь жизнь всечасно убегает. О друг, нам время не подчинено, Нам не навечно бытие дано, Пока в руках мы держим наши чаши, -- В руках мы держим истины зерно. Почему стремиться к раю здесь должны мы непременно? Мой Эдем -- вино и кравчий, все иное в мире -- тленно. Там, в раю -- вино и кравчий, здесь дано -- вино и кравчий, Так пускай вино и кравчий в двух мирах царят бессменно. Когда нам пира в мире не дано, Нам будет пиром чаша и вино. Оно -- наш друг, его живого жара Течение Кавсара лишено. Твой разум дел мирских не повернет, Жизнь по твои желаньям не пойдет. Дашь иль не дашь вина -- ты помни, кравчий, Что все пройдет, все в бездне пропадет. Сотрутся со скрижалей имена, Смерть всем живущим ныне суждена. О милый кравчий мой луноподобный! Пока мы живы -- дай скорей вина. Тщетно тужить -- не найдешь бесполезней работ, Сеял и жал поколенья до нас небосвод. Кубок налей мне скорее! Подай мне его! Все, что случилось, -- давно решено наперед. О, доколе сокрушаться, что из этой майханы Ни конец мой, ни начало мне в тумане не видны. Прежде, чем я в путь безвестный соберу свои пожитки, Дай вина мне, милый кравчий! Поясненья не нужны. Сердце, воспрянь! Мы по струнам рукой проведем, Доброе имя уроним с утра за вином, Коврик молитвенный в доме питейном заложим, Склянку позора и чести, смеясь, разобьем. Друг, из кувшина полного, того, Черпни вина, мы будем пить его, Пока гончар не сделает кувшина Из праха моего и твоего. Чаша вина мне дороже державы Кавуса, Трона Кубада и славы отважного Туса. Стоны влюбленных, что слышатся мне на рассвете, Выше молитв и отшельнического искуса. Зачем имам нам проповедь долбит? Ведь нам, как книга, небосвод открыт. Пей, друг! Вино ничем не заменимо. Оно любую трудность разрешит. Лучше в жизни всего избежать, кроме чаши вина, Если пери, что чашу дала, весела и хмельна. Опьяненье, беспутство, поверь, от Луны и до Рыбы, Это -- лучшее здесь, если винная чаша полна. Деяньями этого мира разум мой сокрушен, Мой плащ на груди разодран, ручьями слез орошен, Фиал головы поникшей познанья вином не наполнить, Нельзя ведь сосуд наполнить, когда опрокинут он. Я буду пить, пока мой век во тьму не канет, Пусть прибыль всей земли мне разореньем станет. О ты, душа миров! Здесь в мире пьян я буду И в рай пойду, когда мой дух тебе предстанет. Не допускай, чтобы тоска в груди твоей кипела, Чтоб о насилии судьбы тобою мысль владела. Ты пей вино на берегу бегущего ручья, Пируй, пока земля твое не поглотила тело. Я с вином и возлюбленной позабыл и нужду и труды, Я не жду милосердия, до судилища нет мне нужды. Отдал душу и сердце я и одежду в залог за вино, -- Я свободен от воздуха, от земли, и огня и воды. Если хочешь, чтоб крепкой была бытия основа И хотя бы два дня провести без унынья злого, Никогда не чуждайся веселья и пей всегда, Чтобы успеть все услады испить из фиала земного. Любовь -- роковая беда, но беда -- по воле Аллаха. Что ж вы порицаете то, что всегда -- по воле Аллаха? Возникла и зла и добра череда -- по воле Аллаха, За что же нам громы и пламя Суда -- по воле Аллаха? Каждый, в ком пламенеет любовь без конца и без края, В храме он иль в мечети, -- но если, огнем изгорая, Записал свое имя навеки он в Книге Любви, Тот навеки свободен от ада, свободен от рая. В мечетях, в храмах, в капищах богов Боятся ада, ищут райских снов. Но тот, кто сведущ в таинствах творенья, Не сеял в сердце этих сорняков! В этом году в рамазане цвет распустился в садах, И тяжелее оковы у разума на ногах. Если бы люди решили, что наступил шаввал, Если б запировали, -- дай всемогущий Аллах. Я презираю лживых, лицемерных Молитвенников сих, ослов примерных. Они же, под завесой благочестья, Торгуют верой хуже всех неверных. Мы не надолго в этот мир пришли И слезы, скорбь и горе обрели. Мы наших бед узла не разрешили, Ушли -- и горечь в душах унесли. Когда совершается все не по нашим желаньям, Что пользы всю жизнь предаваться напрасным стараньям? Мы вечно в печали сидим, размышляя о том, Что поздний приход увенчается скорым прощаньем. Пусть сердце мир себе державой требует И вечной жизни с вечной славой требует. А смерть наводит лук -- и от него Всей жизни жертвою кровавой требует. Жизнь -- то шербет на льду, а то -- отстой вина, Плоть бренная в парчу, в тряпье ль облачена, -- Все это мудрецу, поверьте, безразлично, Но горько сознавать, что жизнь обречена. Руины прошлого размыл разлив. И краше -- С краями полная -- блистает жизни чаша. Не будь беспечным, друг. Судьба, как тать в ночи, Придет и унесет пожитки жизни нашей. Друг, не тревожься, удел свой вверяя судьбе, И не горюй о потерях в напрасной борьбе, Ибо когда разорвется каба твоей жизни, -- Что не сбылось, что сбылось -- безразлично тебе, Мир -- мгновенье, и я в нем -- мгновенье одно. Сколько вздохов мне сделать за миг суждено? Будь же весел, живой! Это бренное зданье Никому во владенье навек не дано. Ведь каждая тайна -- у мудрого в сердце и взоре Скрываться должна, как Симург среди Кафских нагорий. От капли, попавшей в жемчужницу -- жемчуг родится, Но это есть таинство сердца глубокого моря. Тот избранный, кем путь познанья начат, Кто в небе на Бураке мысли скачет, Главой поник, познавши суть свою, Как небо, -- и в растерянности плачет. Лицемеры, что жизнью кичатся святой, Грань кладут между телом и вечной душой. Полный кубок вина я поставлю на темя, Если даже мне темя разрежут пилой. Пусть буду я сто лет гореть в огне, Не страшен ад, приснившийся во сне. Мне страшен хор невежд неблагородных, Беседа с ними хуже смерти мне! С людьми ты тайной не делись своей, Ведь ты не знаешь, кто из них подлей. Как сам ты поступаешь с Божьей тварью, Того же жди себе и от людей. Где вы, друзья, враги, где пери, дивы? Где грусть и радость прошлого? -- Ушли вы. Так радуйтесь тому, что нам дано, Пройдет оно, чем мы сегодня живы. Из кожи, мышц, костей и жил дана Творцом основа нам. Не преступай порог судьбы. Что ищет нас, неизвестно там. Не отступай, пусть будет твой противоборец сам Рустам. Ни перед кем не будь в долгу, хотя бы в долг давал Хатам. Достав вина два мана, не жалей, -- Сам пей и вдоволь угощай друзей. Ведь не нуждается создатель мира В твоих усах и в бороде моей. Я небосводом брошен на чужбину, Что дал сперва, он отнял половину. И я из края в край на склоне лет Влачу, как цепи, горькую судьбину. Моей скорби кровавый ручей сотню башен бы снес, Десять тысяч строений подмыл бы поток моих слез. Не ресницы на веках моих -- желоба дождевые, Коль ресницы сомкну -- от потопа бежать бы пришлось. Никому не могу мою тайну открыть, И ни с кем не могу я о ней говорить. Я в таком состоянье, что суть моей тайны Никогда, никому не могу разъяснить. Отрекусь от поста и пещер в этом мире земном, Пусть я волосом бел, буду вечно дружить я с вином. В чаше жизни моей семь десятков исполнилось весен, Если мне не теперь пировать, то когда же потом? Когда последний день придет ко мне И в прахе я почию, в вечном сне, Кирпич мне в изголовье положите, Чью глину замесите на вине. Я на чужбине сердцем изнываю, Бреду без цели, горестно взываю. Мне счастья жизнь не принесла, прошла... И где застигнет смерть меня -- не знаю. Я смерть готов без страха повстречать. Не лучше ль будет там, чем здесь, -- как знать? Жизнь мне на срок дана. Верну охотно, Когда пора наступит возвращать. Пресытился я жизнью своей -- исполненной суеты, Пресытился бедами и нищетой! О Господи, если Ты Вывел из небытия бытие, то выведи и меня Во имя своего бытия -- из горестной нищеты! Мы дервишеским рубищем жбан затыкали, Омовенье землею трущоб совершали. Может быть, и отыщем в пыли погребка Жизнь, которую мы в погребках потеряли. Нет мне единомышленника в споре, Мой вздох -- один мой собеседник в горе. Я плачу молча. Что ж, иль покорюсь, Иль уплыву и скроюсь в этом море. Вы мне говорите: "Ты хоть меньше пей! В чем причина страсти пагубной твоей?" Лик подруги милой, утренняя чаша -- Вот в чем вся причина, -- нет причин важней. Мы влюбленные ринды, сегодня у нас торжество. Мы сидим в харабате, нам чаша вина -- божество. От ума, и добра, и от зла мы сегодня свободны, Все мы вдребезги пьяны. Не требуй от нас ничего! Ты, который ушел и пришел со согбенным хребтом, Ты, чье имя забыто в мятущемся море людском, Стал ослом, твои ногти срослись, превратились в копыта, Борода твоя выросла сзади и стала хвостом. Вся книга молодости прочтена, Увяла жизни ранняя весна. Где птица радости? Увы, не знаю, Куда умчалась, где теперь она? Глянь на месящих глину гончаров, -- Ни капли смысла в головах глупцов. Как мнут и бьют они ногами глину. Опомнитесь! Ведь это прах отцов! Отраду вина в сей юдоли неправой Мне жизнь заменила смертельной отравой, И с кем не делил бы я хлеб свой и соль. Мне сердце мое было снедью кровавой. Что пользы, что придем и вновь покинем свет? Куда уйдет уток основы наших лет? На лучших из людей упало пламя с неба, Испепелило их -- и даже дыма нет. Не бойся козней времени бегущего, Не вечны наши беды в круге сущего. Миг, данный нам, в веселье проведи, Не плачь о прошлом, не страшись грядущего. Конечно, цель всего творенья -- мы, Источник знанья и прозренья -- мы. Круг мироздания подобен перстню, Алмаз в том перстне, без сомненья, -- мы. Ты сегодня не властен над завтрашним днем. Твои замыслы завтра развеются сном! Ты сегодня живи, если ты не безумен. Ты -- не вечен, как все в этом мире земном. Те, что украсили познанья небосклон, Взойдя светилами для мира и времен, Не расточили тьму глубокой этой ночи, Сказали сказку нам и погрузились в сон. Друг, не тужи о том, чего уж нет, Нам светит дня сегодняшнего свет. Всем завтра предстоит нам путь безвестный Вослед ушедшим за семь тысяч лет. Ты -- благ, зачем же о грехах мне думать? Ты -- щедр, о хлебе ль на путях мне думать? Коль, воскресив, ты обелишь меня, Зачем о черных письменах мне думать? Вхожу я под купол мечети, суровый, Воистину -- не для намаза святого. Здесь коврик украл я... Но он обветшал, И в доме молитвы явился я снова. Ты можешь быть счастливым, можешь пить. Но ты во всем усерден должен быть. Будь мудрым, остальное все не стоит Того, чтоб за него свой век сгубить. Страданий горы небо громоздит, -- Едва один рожден, другой -- убит. Но неродившийся бы не родился, Когда бы знал, что здесь ему грозит. Увы! Мое незнанье таково, Что я -- беспомощный -- страшусь всего, Пойду зуннар надену, -- так мне стыдно Грехов и мусульманства моего! Как обратиться мне к другой любви? И кто она, о боже, назови. Как прежнюю любовь забыть смогу я, Когда глаза в слезах, душа в крови! Все тайны мира ты открыл... Но все ж Тоскуешь, втихомолку слезы льешь. Все здесь не по твоей вершится воле. Будь мудр, доволен тем, чем ты живешь. Тем, кто несет о неизвестном весть, Кто обошел весь мир, -- почет и честь. Но больше ли, чем мы, они узнали О мире -- о таком, каков он есть? Чья рука этот круг вековой разомкнет? Кто конец и начало у круга найдет? И никто не открыл еще роду людскому -- Как, откуда, зачем наш приход и уход. Зачем себя томить и утруждать, Зачем себе чрезмерного желать. Что предначертано, то с нами будет. Ни меньше и ни больше нам не взять. Будь весел! Море бедствий бесконечно, Круговорот светил пребудет вечно. Но завтра ты пойдешь на кирпичи У каменщика под рукой беспечной. Я мук разлуки нашей не забуду. Ищу тебя, невольно веря чуду. Ты к страждущим, покинутым вернись! И в сонме душ твоей я жертвой буду. Я красоты приемлю самовластье. К ее порогу сам готов припасть я. Не обижайся на ее причуды. Ведь все, что от нее исходит, -- счастье. Как жаль, что бесполезно жизнь прошла, Погибла, будто выжжена дотла. Как горько, что душа томилась праздно И от твоих велений отошла. Ты, счет ведущий всем делам земным, Среди невежд будь мудрым, будь немым. Чтоб сохранить глаза, язык и уши, Прикинься здесь немым, слепым, глухим. Напрасно не скорби о бывшем дне, Не думай о ненаступившем дне. Не расточай души, живи сегодня Вот в этом небо озарившем дне. О избранный, к словам моим склонись, Непостоянства неба не страшись! Смиренно сядь в углу довольства малым, В игру судьбы вниманьем углубись! Я пред тобою лишь не потаюсь, -- Своей великой тайной поделюсь: Любя тебя, я в прах сойду могильный И для тебя из праха поднимусь. Скажи: кто не покрыл себя грехами, Ты, добрыми прославленный делами? Я зло творю, ты воздаешь мне злом, -- Скажи мне: в чем различье между нами? О боже! Милосердьем ты велик! За что ж из рая изгнан бунтовщик? Нет милости -- прощать рабов покорных, Прости меня, чей бунтом полон крик! Те трое -- в глупости своей неимоверной -- Себя светилами познанья чтут, наверно. Ты с ними будь ослом. Для этих трех ослов Кто вовсе не осел -- тот, стало быть, неверный. Не будь беспечен на распутьях дней И знай: судьба -- разбойника страшней. Судьба тебя халвою угощает -- Не ешь: смертельный яд в халве у ней! В любви к тебе не страшен мне укор, С невеждами я не вступаю в спор. Любовный кубок -- исцеленье мужу, А не мужам -- паденье и позор. Когда за круговой вы чашею сидите, О друге, навсегда ушедшем, вспомяните, Когда же очередь моя настанет пить, Вы чашу полную вверх дном переверните. Мы по желанью не живем ни дня, Живи в веселье, злобу прочь гоня. Общайся с мудрым, -- ведь твоя основа -- Пыль, ветер, капля, искорка огня. Нет облегченья от оков мирских, Безрадостна пустыня дней моих, Я долго у судьбы людской учился, Но ловкачом не стал в делах земных. Я из пределов лжи решил сокрыться. Здесь жить -- лишь сердцем попусту томиться. Пусть нашей смерти радуется тот, Кто сам от смерти может защититься. Я не от бедности решил вино забыть, Не в страхе, что начнут гулякою бранить. Я для веселья пил. Ну, а теперь -- другое: Ты -- в сердце у меня, и мне -- не нужно пить. Коль на день у тебя одна лепешка есть И в силах ты кувшин воды себе принесть, Что за нужда тебе презренным подчиняться И низким угождать, свою теряя честь? Давно меж мудрецами спор идет -- Который путь к познанию ведет? Боюсь, что крик раздастся: "О невежды, Путь истинный -- не этот и не тот!" Мир для страданий породил меня, Печалью жизни отягчил меня, Уйду я с отвращеньем. И не знаю -- К чему?.. Зачем он воплотил меня? Когда б я был творцом -- владыкой мирозданья, Я небо древнее низверг бы с основанья И создал новое -- такое, под которым Вмиг исполнялись бы все добрые желанья. Ты благ мирских не становись рабом, Связь разорви с судьбой -- с добром и злом. Будь весел в этот миг. Ведь купол звездный -- Он тоже рухнет. Не забудь о том. Путями поисков ты, разум мой, идешь И по сто раз на дню твердить не устаешь: Цени мгновение общения с друзьями! Ты -- луг, но скошенный, опять не прорастешь! Доколе быть рабом своих алканий, И поисков напрасных, и страданий? Уйдем и мы, как все ушли до нас И не исполнили своих желаний. Мы умираем раз и навсегда. Страшна не смерть, а смертная страда. Коль этот глины ком и капли крови Исчезнут вдруг -- не велика беда. Будь весел! Не навек твоя пора, -- Пройдет сегодня, как прошла вчера. И эти чаши -- лбы вельмож надменных Окажутся в месильне гончара. Не сетуй! Не навек юдоль скорбей, И есть в веках предел Вселенной всей. Твой прах на кирпичи пойдет и станет Стеною дома будущих людей. В чертогах, где цари вершили суд. Теперь колючки пыльные растут. И с башни одинокая кукушка Взывает горестно: "Кто тут? Кто тут?" Знать, в этом мире правде не взрасти, -- Нет справедливых на земном пути. Зови свой день сегодняшний вчерашним, День завтрашний ты первым днем сочти! Здесь мне -- чаша вина и струна золотая, В рай ты метишь, но это -- приманка пустая, Слов о рае и аде не слушай, мудрец! Кто в аду побывал? Кто вернулся из рая? Будь радостен, напрасно не грусти, Будь правым на неправедном пути. И коль в конце -- ничто, сбрось вьюк заботы, Чтобы стезю свою легко пройти. Кто пол-лепешки в день себе найдет, Кто угол для ночлега обретет, Кто не имеет слуг и сам не служит -- Счастливец тот, он хорошо живет. Живи среди мужей разумных и свободных, Страшись, беги лжецов и душ неблагородных, И лучше яд испей из чаши мудреца, Чем жизненный бальзам из рук людей негодных. Глянь на вельмож в одеждах золотых, Им нет покоя из-за благ мирских. И тот, кто не охвачен жаждой власти, Не человек в кругу надменном их. Ты пей, но крепко разума держись, Вертепом варварства не становись. Ты пей, но никого не обижай. Ослаб -- не пей, безумия страшись. Не изменить того, что начертал калам. Удела своего не увеличить нам. Не подвергай себя тоске и сожаленьям. От них напрасное мучение сердцам. Зачем ты пользы ждешь от мудрости своей? Удоя от козла дождешься ты скорей. Прикинься дураком -- и больше пользы будет, А мудрость в наши дни дешевле, чем порей. Зачем копить добро в пустыне бытия? Кто вечно жил средь нас? Таких не видел я. Ведь жизнь нам в долг дана, и то -- на срок недолгий, А то, что в долг дано, не собственность твоя. Знаю сам я пороки свои. Что мне делать? Я в греховном погряз бытии. Что мне делать? Пусть я буду прощен, но куда же я скроюсь От стыда за поступки мои? Что мне делать? Ты формы отлива людей сотворил издавна. Что ж наша природа различных изъянов полна? Коль форма из глины прекрасна, зачем разбивать, А если плоха эта форма, чья в этом вина? Душа, ты собери, что нужно в этом мире, Пусть только радости лужайка будет шире Садись росой на луг зеленый в вечеру, А поутру вставай, всю ночь пробыв на пире. Зачем растить побег тоски и сожаленья? Читай и изучай лишь книгу наслажденья. Ты пей и все свои желанья исполняй! Ты знаешь сам давно, что жизнь -- одно мгновенье. Жизнь печальна моя, и дела не устроены. Мне покоя -- все меньше, а нужды утроены. Восхвалите аллаха! Без просьб и мольбы Все мы пить из источника бед удостоены. Все, что ты в мире изучил, -- ничто, Все, что слыхал и говорил, -- ничто, И все, чему свидетель был, -- ничто, Все, что так дорого купил, -- ничто. В этот мир мы попали, как птицы в силок. Здесь любой от гонений судьбы изнемог. Бродим в этом кругу без дверей и без кровли. Где никто своей цели достигнуть не мог. Приемли, что дает круговорот времен, И с полной чашею, как шах, садись на трон. Бунт и покорность -- прах перед лицом Аллаха, Испей же свой фиал, что утром поднесен! Эмиром делает меня, несет мне чашу небосвод, А завтра, словно с чеснока, с меня и рубище сдерет. Но не взываю я к нему: "Зачем, о небо, почему?" Я поседел в ярме забот... О чем скорбеть? Ведь все пройдет. Вино -- это крылья влюбленных, исполненных пыла. Вино -- это роза и блеск на ланитах у милой. Мы не пили в дни рамазана. И он миновал... Скорее б шаввала прекрасная ночь наступила! Я болен, духовный недуг мое тело томит, Отказ от вина мне воистину смертью грозит. И странно, что сколько я не пил лекарств и бальзамов -- Все вредно мне! Только одно лишь вино не вредит. Всех нас в харабате нашли, в майхану привели, И чаши тюльпаноцветным вином расцвели. Сказал я: "К вину хорошо бы кебаб на закуску!" И сердце исторгли мое, и кебаб принесли. В харабате, в обители чистых душою мужей, Я сидел средь кумиров, весеннего утра свежей. Виночерпий с кувшином в руке и певец возглашали: "Все пройдет! Не на век нам даны эти несколько дней!" Покамест ты жив -- не обижай никого. Пламенем гнева не обжигай никого. Если ты хочешь вкусить покоя и мира, Вечно страдай, но не угнетай никого. С фиалом в руке, с локоном пери -- в другой Сидит он в отрадной тени, над ветхой рекой, Он пьет, презирая угрозы бегущего свода, Пока не упьется, вкушая блаженный покой. Саки! Печалью грудь моя полна, Без меры нынче выпил я вина. Пушок твоих ланит так юн и нежен, Что новая пришла ко мне весна. Чаша эта, что милый мне кравчий нальет, -- моя вера, В ней любовь, в ней -- душа моя, в ней, слаще сот, -- моя вера. Коль опять винопитью запреты кладет моя вера, В этой чаше глубокой пускай оживет -- моя вера. О кравчий, старое вино -- моя старинная любовь, Безгрешней дочери лозы живая, пламенная кровь. И пусть хулители гласят: "Не верит в бога тот, кто пьет". Я впрямь не верил ни во что. Сегодня пью -- и верю вновь. Вино дано мне, музыка и пенье. Что есть, что будет -- все добыча тленья. Не знаю я ни трезвости, ни пьянства, Мне дар от двух миров -- одно мгновенье. Если сердце захочет свободы и сбросит аркан, То куда же уйти ему, кравчий? Ведь мир -- океан! И суфий как сосуд узкогорлый, -- неведенья полный, Если выпьет хоть каплю -- ей-богу, окажется пьян. Можно ль первому встречному тайну открыть? С кем о том, что я знаю, мне здесь говорить? Я в таком положенье, что суть моей тайны Перед миром, увы, не могу возгласить. Радости сердце мое не познало -- горе мешало, Лучших даров, чем вино, от обоих миров не вкушало. Дай мне, о кравчий, вина! Пусть оно мне вернет мою душу. Пусть мне дарует блаженство, что сердце мессии познало. Будь весел в эти мгновенья, в которые ты живешь, Люби луноликих красавиц, чей стан с кипарисом схож. Поскольку ты здесь не вечен, старайся стать совершенным -- И радуйся, если в мире друзей совершенных найдешь. О живущий в плену четырех стихий и семи планет! Ты -- игралище их, ты влачишь ярмо вереницы лет. Пей вино! Ведь я тысячу раз тебе повторял: Коль уйдешь, то уйдешь навсегда -- и возврата нет! Слезами омываясь в день трикраты, Доколе будешь сам терзать себя ты? Пируй сегодня, пой и пей вино, Пока не разомкнется круг заклятый! Коль в роде отличишь моем ты признак родовой, саки, То сто различий видовых возникнет пред тобой, саки. Охотно отрекусь от них, а ты мне вдосталь дай вина, И пусть я перестану быть тогда самим собой, саки! Ты расставляешь западни на всех путях моих. Грозишь убить. коль попадусь я вдруг в одну из них. Ты сам ведь ставишь западни! А тех, кто в них попал, Бунтовщиками ты зовешь и убиваешь их?! Проходит странно дней земных круговорот, Давно ль зарей сиял над нами небосвод? Воспрянь и кубок свой живой водой наполни! Из жизни день ушел, и эта ночь пройдет. Из глины Адам -- первородич народов Земли, -- И с ним, словно буря, тревоги и страсти пришли. Иглою любви прокололи артерию духа, И капля упала, и сердцем ее нарекли. Коль станешь твердым -- как копье, начнут тебя метать, А станешь мягким -- словно воск, положат под печать. Согнешься, выпрямят тебя перед огнем, как лук. А выпрямишься -- как стрелой, начнут тобой стрелять. Пусть, как огонь, сквозь воздух мы пройдем, Пусть мы исток живой воды найдем, Ведь все равно мы -- прах, мир этот -- ветер. Так сядем, упоим сердца вином. Коль ты кумир -- отныне чтить кумиров буду я, Коль ты несешь вино -- в вине отныне жизнь моя. Пусть я в слиянии с тобой утратил сам себя, Любовное небытие не лучше ль бытия? Под вечным куполом всю жизнь мечась, ты все ж, Как муравей в тазу, ни щели не найдешь, С повязкой на глазах, -- а в сердце страх и дрожь, -- Как бык на мельнице, по кругу ты идешь. Любимая в ночи ко мне пришла, Назло врагам светильник мой зажгла. И пусть луна зайдет, свеча погаснет -- С тобою мне и ночь, как день, светла. Я ангелом считал ее -- луну, Теперь, взглянув, увидел сатану. Та, что была мне как очаг зимою, Сегодня стала шубой на весну. Если в прах ты, судьбою униженный, пал, Если купол небесный тебя покарал, Но и воду живую из рук подлецов Не бери, хоть бы даже в огне ты сгорал. Мир -- свирепый ловец -- к западне и приманке прибег, Дичь поймал в западню и ее "человеком" нарек. В жизни зло и добро от него одного происходят. Почему же зовется причиною зла человек. Говорят, что я пьянствовать вечно готов, -- я таков! Что я ринд и что идолов чту, как богов, -- я таков! Каждый пусть полагает по-своему, спорить не буду. Знаю лучше их сам про себя, я каков, -- я таков! Не порочь лозы-невесты, непорочной виноградной, Над ханжою злой насмешкой насмехайся беспощадно. Кровь двух тысяч лицемеров ты пролей, в том нет греха, Но, цедя вино из хума, не разлей струи отрадной! Кровь влюбленных не лей, их живые сердца пожалей, Лучше кающихся как опасных безумцев убей. Лучше кровь этих тысяч от мира ушедших аскетов Ты железом пролей, но ни капли вина не пролей. О кравчий, блаженное утро за нашим окном, Наполни мне чашу оставшимся с ночи вином. Пить будем опять, возродим нашу прежнюю радость. Все сгинет... Вместим же всю жизнь в этом миге одном! Всех, кто стар и кто молод, что ныне живут, В темноту одного за другим уведут. Жизнь дана не навек. Как до нас уходили, Мы уйдем; и за нами -- придут и уйдут. Если розы не нам -- и шипов вместо дара довольно. Если свет не для нас -- нам очажного жара довольно. Если нет ни наставника, ни ханаки, ни хырки -- С нас и церкви, и колокола, и зуннара довольно. В дальний путь караваны идут, бубенцами звенят. Кто поведал о бедах, что нам на пути предстоят? Берегись! В этом старом рабате алчбы и нужды Не бросай ничего, ибо ты не вернешься назад. Бессудный этот небосвод -- губитель сущего всего, Меня погубит и тебя, и не оставит ничего. Садись на свежую траву, с беспечным сердцем пей вино, Ведь завтра вырастет трава, о друг, из праха твоего. Чем прославились в веках лилия и кипарис? И откуда все о них эти притчи родились? Кипарис многоязык, и цветок многоязык. Что ж молчат? Иль от любви самовольно отреклись? Коль жизнь прошла, не все ль равно -- сладка ль, горька ль она? Что Балх и Нишапур тогда пред чашею вина? Пей, друг! Ведь будут после нас меняться много раз Ущербный серп, и новый серп, и полная луна. Есть ли мне друг, чтобы внял моей повести он? Чем человек был вначале, едва сотворен? В муках рожденный, замешан из крови и глины, В муках он жил и застыл до скончанья времен. О друг, заря рассветная взошла. Так пусть вином сверкает пиала! Зима убила тысячи Джамшидов, Чтобы весна сегодня расцвела. Только ливень весенний омоет ланиты тюльпана, Встав с утра, ты прильни к пиале с этой влагою пьяной. Ведь такая ж трава, что сегодня твой радует взгляд, Через век прорастет из тебя в этом мире обмана. И опять небосвод неразгаданной тайной зажжется... От коварства его ни Махмуд, ни Аяз не спасется, Пей вино, ибо вечная жизнь никому не дана. Кто из жизни ушел, тот, увы, никогда не вернется. Гласит завет: "Прекрасен рай с любовью девы неземной". А я в ответ: "Отрадней мне здесь виноградный сок хмельной". Бери наличность, откажись от неналичного расчета. Приятен только издали тревожный барабанный бой. Коль наша жизнь мгновение одно, Жить без вина, поистине, грешно. Что спорить, вечен мир или невечен -- Когда уйдем, нам будет все равно. Показано не пить кому-то -- может быть... Другому -- с кем, когда и сколько чаш делить... Когда четыре все соблюдены условья, Мужи разумные, конечно, будут пить. Небо -- кушак, что облек изнуренный мой стан, Волны Джейхуна -- родил наших слез океан, Ад -- это искорка наших пылающих вздохов, Рай -- это отдых, что нам на мгновение дан. Вам -- кумирня и храм, нам -- кумиры и чаша с вином. Вы живете в раю, мы -- в геенне горящей живем. В чем же наша вина? Это сам он -- предвечный художник На скрижалях судьбы начертал своим вещим резцом. Коль весенней порою, красотою блистая, Сядет пери со мною, чашу мне наполняя, У межи шелестящей золотящейся нивы, Пусть я буду неверным, если вспомню о рае. Знай -- великий грех не верить в милосердие творца. Если ты, в грехах увязший, превратился в сквернеца, Если ты в питейном доме спишь теперь, смертельно пьяный, Он простит твой остов тленный после смертного конца. Стебель свежей травы, что под утренним солнцем блестит, Волоском был того, кто судьбою так рано убит. Не топчи своей грубой ногой эту нежную травку, Ведь она проросла из тюльпановоцветных ланит. Когда я трезв, то ни в чем мне отрады нет. Когда я пьян, то слабеет разума свет. Есть время блаженства меж трезвостью и опьяненьем. И в этом -- жизнь. Я прав иль нет? Дай ответ. Я жадно устами к устам кувшина прильнул, Как будто начало желанной жизни вернул. "Я был как и ты. Так побудь хоть мгновенье со мною" -- Так глиняной влажной губою кувшин мне шепнул. Блажен, кто в наши дни вкусил свободу, Минуя горе, слезы и невзгоду; Был всем доволен, что послал Яздан, < Жил с чистым сердцем, пил вино -- не воду. О судьба! Ты насилье во всем утверждаешь сама. Беспределен твой гнет, как тебя породившая тьма. Благо подлым даришь ты, а горе -- сердцам благородным. Или ты не способна к добру, иль сошла ты с ума? Пока с тобой весна, здоровье и любовь, Пусть нам дадут вина -- багряной грозди кровь. Ведь ты не золото! Тебя, глупец беспечный, Однажды закопав, не откопают вновь. Кем, душа моя, ты взращена -- в вертограде каком? Ты, являясь, луну затмеваешь на небе ночном. Свои лица для пира украшают красавицы мира, Все пиры на земле ты одна украшаешь лицом! Как тюльпан, пламеней! До краев свою чашу налей! И с тюльпаноланитной вино свое в радости пей! Ибо завтра, быть может, внезапно горбун этот старый, Превратив тебя в прах, наглумится над перстью твоей. Снова в сад прилетел соловей, улетевший давно. Видит -- розу в цвету и в смеющейся чаше -- вино. Прилетел и на тайном наречье мне звонко прощелкал: "Ты пойми: что ушло, никому воротить не дано!" О друг, наступает веселое время пиров, Кувшины наполнить вином виночерпий готов, Ошейник поста и узда лицемерных намазов Спадают с загривка и морды у этих ослов. Снова утро! Друг, наполни чашу розовым вином, Выпьем все, бутылки чести и позора разобьем. От надежд напрасных, долгих, руки мы свои отнимем, Косы длинные любимых, струны в руки мы возьмем. Ныне, когда коварства полна, смеется она над сердцами влюбленных, Кроме рубинового вина не бери ничего из рук опьяненных. Роза от радости расцвела. Встань и приди, она тебя ждет. В эти три дня в бустане возьмем все, что растет для смертно рожденных. [Б-011] Дождем Навруза увлажнилось поле. Из сердца прочь гони и скорбь и боли. Пируй теперь ! Из праха твоего В грядущем зелень вырастет -- не боле. В дни цветения розы, над потоком, в просторах полей, Средь смеющихся гурий вино свое в радости пей, Принеси нам фиалы! Ведь пьющие утром вино Не тоскуют о рае, не боятся и адских огней. Утро сыплет из облака розовые лепестки, Будто на землю сыплются розы из чьей-то руки. Чашу лилии розовым я наполняю вином, Ибо с неба жасмины слетают на берег реки. В чертоге том, где пировал Бахрам, Теперь прибежище пустынным львам. Бахрам, ловивший каждый день онагров, Был, как онагр, пещерой пойман сам. О, долго в мире нас не будет, -- а мир пребудет. Умрем; века наш след остудят, -- а мир пребудет. Как не было нас до рожденья, так без изъяна Уйдем, и всяк про нас забудет... -- А мир пребудет. Как странник, павший в солонцах без сил, Ждет, чтоб конец мученьям наступил, Так счастлив тот, кто рано мир покинул; Блажен, кто вовсе в мир не приходил. На лоне праха сонмы спящих вижу, Под каменной плитой лежащих вижу. Чреду теней ушедших невозвратно, На эту землю не глядящих, вижу. В степи безлюдной каждый куст бурьяна Кудрями был красавицы Турана, В зубцах твердыни был любой кирпич Рукой вазира, головой султана. Гончар, касайся глины осторожно. Ты прах царей умерших мнешь безбожно: Перст Фаридуна, сердце Кей-Хосрова Забил в колодку! Разве это можно? Я видел гончара в толпе людей. Вращая колесо ногой своей, Кувшины, чашки делал он проворно Из праха нищих, из голов царей. Я вчера гончара в мастерской увидал, Долго, яростно глину он в чане топтал. Словом тайн ему глина шептала: "Полегче! Как бы завтра ты сам в этот чан не попал". Доколе разуму влачить ярмо вседневности мирской? А вечность -- миг и сто веков считает мерою одной. Ты, друг, на чашу налегай до той поры, покамест сам Не превратишься ты в кувшин в гончарной этой мастерской. Доколь этот спор о мечетях, молитвах, постах, О пьянстве запретном в убогих ночных погребках? Ты выпей сегодня, Хайям, ибо мир превращает То в чашу, то в хум и тебя, превращенного в прах. Друг, два понятия должен бы ты затвердить: Это разумней, чем спорить, внимать, говорить! -- Лучше не есть ничего, чем есть что попало, Лучше быть одиноким, чем с кем попало дружить. Не тяготись, заботой жизнь губя, Одно сребро и злато возлюбя! Пока ты жив, казну проешь с друзьями, Умрешь -- твой враг все съест после тебя. Для назначенья высшего ты годен, От рабской ноши жизни стань свободен! На пире каландаров пей вино, Будь светел духом, сердцем благороден. Доколе быть рабом румян и благовоний? Доколь томить себя напрасною погоней? Потоком яда будь, ручьем Воды Живой -- Исчезнешь все равно в земном глубоком лоне. Хотя мудреца не прельстишь никакою казной, Но мир без динаров подобен темнице глухой. Фиалка поникла от бедности горькой, а роза Цветет, улыбаясь раскрытой мошне золотой. Планеты -- жители небесного айвана, В сомненья ставят нас; мы ищем в них изъяна. Не спи, о звездочет, хоть сам Он изумлен, Кто запетлил пути планет, как будто спьяна. Нас Четверо заставили страдать, Внедрили в нас потребность -- есть и спать. Но лишены всего, к первоначалу -- В небытие вернемся мы опять. К устаду-старцу в детстве мы ходили И мудрости потом глупцов учили. Что с нами стало? -- Вышли мы из праха. И тучей праха по ветру уплыли. От неверия до веры расстоянье -- вздох один. От сомненья и исканья до познанья -- вздох один. Проведи в веселье это драгоценное мгновенье, Ибо наш расцвет и наше увяданье -- вздох один